Жил-был мальчик. Он был непоседлив и мечтал снимать кино. Но выучился на экономиста и стал музыкантом…. Так, в традициях русских народных сказок, начинается история героя «Домашнего задания» — вокалиста Yellow Brick Road Яна Максимовича.
Мы приехали в гости к Яну, чтобы познакомиться с ним и, заочно, с его семьёй. Вместе с музыкантом нас встречает красивый серый кот.
— Это кот Кысь, — знакомит нас Ян.
— Как у Татьяны Толстой? — удивляюсь.
— Да! Ты читала! — радуется он. Берёт кота на руки и гладит. — Это кот-счастливчик. Он пережил падение с шестого этажа. Был на балконе, потом — ыых! Я спускаюсь на лифте, а он: «Мяу!» — возле подъезда сидит. Ё-мое! Думаю: «Как ты? Что с тобой случилось?» А он: «Мяу! Мяу!». Лежал три дня, не двигался. Дышал еле-еле, — изображает. — Ему было очень плохо. Он выбил себе зуб. Видишь? Один клык есть, а другого нет, — Ян, придерживая кота, показывает его зуб. Кысь недовольно мяукает.
— Сколько ему?
— Десять лет. Уже старенький. Кысенька, — ласково гладит кота Ян. Тот жмурится от удовольствия и урчит.
«Отец уже лет десять ничего не рисует, ему не хочется»
— Я живу с родителями… У меня ж кофе сейчас полетит! — вдруг срывается с места Ян и несётся на кухню. Он всегда такой — энергичный, быстрый, эмоциональный, как мини-торнадо.
— С сахаром или без? — доносится из кухни голос.
— Нет! — отзывается фотограф.
— Да! — добавляю я.
Наконец с кофе разобрались. Устроившись на диванах, мы приготовились слушать, а Ян — рассказывать.
— Так вот. Родители работают на госпредприятиях. Мама работает в МВД, — смеётся Ян, — а папа — на Белтелекоме. Они помешаны на даче. Как и многие родители, у которых есть дача, они всё там делают: папа беседку, например, смастерил… Я ему помогаю, — улыбается.
— А тебе нравится на даче? Копать что-нибудь…
— Мне очень нравится. А копать нечего. Это домик, где мы отдыхаем. Там мало того, что можно копать. Но мама всё равно находит кучу сорняков, выдирает, чтобы всё было идеально!
Первое, что бросается в глаза в комнате, где мы беседуем, — портрет человека в средневековых одеждах. Он напоминает представителей рода Радзивиллов из учебников истории.
— Прямо за твоей головой висит портрет, который нарисовал мой отец, — рассказывает Ян. — Это и есть отец. Только он лысый, — смеётся, глядя на изображение мужчины с густой шевелюрой. — Но усы его. Это наш предок, который давным-давно существовал. Отец решил сделать такой фамильный портрет.
На двух других стенах — абстракции в тёмных тонах.
— Другие две картины написал тоже отец. Он писал только для себя, ничего не продавал.Художник-любитель. Но уже лет десять ничего не рисует, ему не хочется…. — вздыхает Ян.
«Cемья у меня обязательно будет, но сейчас я просто не готов»
— У меня есть два сводных брата — Максим и Саша, — рассказывает Ян. — Когда мои родители не были знакомы, моя мама жила с мужчиной, а отец — с женщиной. Они поразводились и встретили друг друга. И осталось два ребёнка с разных сторон: один от папы, другой от мамы. С бывшей женой моего папы, мамой Максима, всё в порядке. А вот отец Саши попал в автокатастрофу, и его растил мой папа. Саша своего папы никогда не видел, мой папа для него — папа. Поэтому я рос со старшим братом.
Сейчас они уже взрослые, им тридцать четыре-тридцать пять лет, у них есть дети. У Максима четырнадцатилетняя дочка Карина, у Саши — Сашенька, моя любимая племянница, ей четыре годика.
— Получается, ты самый младший?
— Да. Я самый младший и поздний ребёнок.
— А самому детей не хочется?
— Я бы хотел детей, но я ещё слишком молодой, слишком зелёный. Я уверен, что семья у меня обязательно будет, но сейчас я просто не готов.
Я смотрю на своих сверстников, у которых уже семьи: дети, жены… Мой лучший друг Дима Высоцкий недавно женился. Я его никогда не представлял с женой! А он женился…. Я на это смотрю и чувствую, что мне ещё рано.
«Помню, как вечером в Шотландии пахло пивом»
— Когда я был маленький, моя тётя работала на фирме, вроде, в турагентстве, и постоянно непонятно откуда доставала мне путёвки за границу. Это детские программы, детей отправляют в семьи… И я объездил очень много стран, очень много семей, учил язык… Английский, немецкий, который мне очень нравился. Я был в Шотландии, в Ирландии, в Германии был раз шесть, в разных городах Италии… Как лето или Новый год — я туда ехал. Было весело, интересно.
Я отлично помню запах выпечки — зарубежной, у нас таким не пахнет на улице. Помню, как вечером в Шотландии пахло пивом, которое готовили… Странный хмель в воздухе стоял, такой вкусный…
— А о школе сохранились яркие воспоминания?
— В школе я учился плохо. Сидел со своим другом за последней партой. Я не был дураком, мне просто было неинтересно. Я ненавидел математику, физику, химию, хотя, например, история всегда была мне интересна.
Я не мог сидеть в классе: на меня давили стены. Нам с другом всё время хотелось что-то сделать: снять какой-нибудь фильм, пойти пофотографировать. У меня до сих пор лежат три старинные камеры: двенадцати- и восьмимиллиметровые. Только заканчивались уроки, мы брали камеру и снимали всякую туфту. В лесу снимали, бомжей снимали, кошек, собак, голубей… Забирались высоко на крыши, снимали с крыш… А потом монтировали и делали психоделические фильмы. У меня они остались.
— А куда отправлялось снятое?
— Один раз, году в 2005–2006-м, мы с Лешей участвовали в конкурсе фильмов, снятых на мобильный телефон. Нашли информацию на каком-то сайте. И мы выиграли! Выиграли наушники, нам их прислали по почте: это был польский конкурс! Мы сняли фильм за час и минут за пятнадцать его сконструировали.
Воодушевлённый, Ян приносит мобильный и показывает нам тот самый короткометражный фильм «Жизнь» — черно-белый зомби хоррор. Он полностью сделан на телефоне при помощи встроенного редактора.
«Мы были местными вандалами»
— В школе меня часто водили к директору, потому что мы снимали и в школе. Никто не понимал, что мы делаем. Например, я говорил: «Ты снимай отсюда. Я зайду из коридора и очень сильно хлопну дверями». Я захожу, дверью — «Пух!». «Что это такое? Что вы тут делаете, хлопцы?» — в голосах разыгрывает Ян. — А Кыся тогда был ещё маленький, и какая-то девочка из школы подогнала мне «Антикотин», чтобы кошка писала в одно место. И я этот баллончик с собой носил в портфеле. А эспэщник — учитель по физ- и военной подготовке — говорит мне: «Открывай портфель!» Открываю. «Что это такое?» — «Антикотин». — «Чего-чего?» — смотрит: там кот перечёркнутый. — «Вы что, под юбки это пшикаете девкам, да?» — «Нет. Это ж для кошек!» Он всё равно забрал и не отдавал. Я с ним не мог ужиться. Вот такой он был дебил. Или, может быть, я был дебил? Ну, нет. Скорее, нет, — смеётся. — Я был нормальный, нам просто было интересно снимать. Поэтому к директору всё время и водили.
Ян замолчал и некоторое время задумчиво гладил Кысю… Неожиданно оживился:
— Однажды — мне даже стыдно рассказывать! — я подпалил школу. Классика! Мы подпалили мыльницу, и она: «Фыть! Фыть!» — капала палёным пластиком. Штору откинули — «Фыть! Фыть! Фыть!» — накапали на штору. Табличка висела, на которой класс написан, я её оттянул, и туда — «Фыть! Фыть!». Баловались, баловались… «Прррр!» — звонок прозвенел, мы убежали. Сидим на уроке. А в нашей школе был советский рычаг, дёргаешь его — «Внимание! Пожарная опасность!» Его всё время дёргали старшеклассники. Я думал, балуются опять. Переглянулись — «Может, это мы?» «Камень-ножницы-бумага» раскидали: кто идёт проверять. Я проиграл, пошёл смотреть. Иду: дым, смог — ё-мое! Под табличкой огонёк. Я её сорвал, убежал, сел.
Потом всех собрали в актовом зале. Всех! Пришёл мент, начал объяснять, что это плохо… Никто не видел, что это мы.
— И не признались? — интересуется фотограф.
— Нет. Нас никто не подозревал, хоть мы и были местными вандалами. В школе были фрики-уголовники, на них сразу подумали.
А потом в наш класс пришла завхоз и сказала: «Хлопцы, если хоча кто-то памоч, то тот может пойти с нами! Покрасить стенку» — пародирует трасянку Ян. — А там копоть, все чёрное! Я сказал: «Да! Пойдёмте, конечно, помогу!» Хотя бы для самого себя загладить вину. Мы пошли с Лешей, закрасили.
«Да в какую армейку! Мы тебе сделаем аллергию, монету проглотишь!»
— Я бы хотел держать звукозаписывающую студию и киностудию — два в одном. Я очень этого хочу. Если я когда-нибудь вырасту, — смеётся Ян, — и заработаю большое-большое количество денег, я открою такую студию. Я бы открыл не в Минске и не в Беларуси, а в Чехии. Очень люблю эту страну.
— Но в раннем детстве, наверное, кем-то другим хотел стать?
— Я недавно смотрел фильм — из разряда, когда снимают деток в школе. Его мне дал одноклассник: «Посмотри!» И я себя там увидел. Я там маленький такой… — умиляется Ян. — Я не помню, как это снимали. Дядя ходит и спрашивает: «Кем ты хочешь стать?» Некоторые своё отвечали, а потом кто-то что-то сказал — и все начали повторять. Детки маленькие, теряются, когда в них тычут микрофоном. В результате все, кроме Даника Иноземцева, который хотел стать зоологом-археологом, и Миши, который хотел стать зубным врачом, хотели стать омоновцами. И я в том числе! — смеётся Ян.
— Ты говорил, что не любишь математику-физику… А учишься на технологической специальности…
— В 2006 году я окончил школу, надо было куда-то поступать. И я, естественно, пошёл на режиссуру в Институт культуры. Пришёл на ЦТ нарядный, красивый… Для меня это был важный день. Помню, надо было мобильные сдать. Я подумал: «Ай!» Выключил звук и вибрацию, положил в полочку стола. Женщина ходила и смотрела, чтобы не списывали. А мне кто-то смску прислал, дисплей начал светиться. А стол лакированный, блик оттуда пошёл. Женщина нагибается: «Молодой человек, а что у Вас там под столом?» Я говорю: «Телефон!» — «Давайте!» Достаю. Я думал, она забудет, посидел минут пятнадцать-двадцать, а потом она сказала: «Молодой человек, подъём!» Меня удалили с тестирования, поставили печать. Я не прошёл тестирование. А без истории я никуда не поступаю, ни на какую режиссуру.
— И ты должен был идти в армию?
— Я был годен. Но я не мог туда идти, потому что армия и я — абсолютно разные вещи, — разводит широко руки. — Я понял, что это провал, что больше никуда не поступлю. Я сидел на улице, а все весёлые ходили, все посдавали! Светило солнышко как назло. Я курил, мне было так плохо… Приехал друг: «Не расстраивайся! Всё хорошо, дружище! Подумаешь! Да пошли они все!» — «Так, а что сейчас делать? Мне в армейку надо идти…» — «Да в какую армейку! Мы тебе сделаем аллергию, монету проглотишь!» А я знал, что других вариантов нет. Меня заберут.
— Но ты не служил…
— В справочнике моя мама нашла вуз. Ничего не надо, чтобы туда поступать. Математику сдать в самом вузе на компьютере, какую-то туфту — и всё. Нормально! Пришёл туда, быстренько сдал: чувак какой-то подсказал все ответы. Там непонятная комната в заброшенном здании, кто-то компов понаставил…
Я поступил в эту богадельню. В МЭСИ — Московский экономический институт статистики и информатики. Мне нисколечко не было интересно! Что за маразм?
В этом году закончил. Теперь я квалифицированный экономист. Антикризисный управляющий.
— Красиво звучит! — отзывается фотограф.
— Очень красиво! Только если бы я что-то в этом понимал… — сокрушается Ян. — Учёба состояла в чём? Пришёл — списал. Была заброшенная школа, немножко подшаманили и сделали филиал вуза. Рядом стоит микроавтобус — чуваки зарабатывают деньги. Приносишь им вопрос: «Через пятнадцать минут приходи!» Они на компе всё делают и отдают ответы. Ты им платишь бабло.
Кстати, диплом я должен был ещё тем летом защитить. Но в этом вузе не было преподавателя! Некому было принимать. Поэтому перенесли на год позже!
— Ну, а что дальше? Все-таки закончишь режиссуру, или пока только музыка?
— Пока только музыка. Ещё я открыл GRINDHOUSE-кинотеатр. Каждый вторник в клубе Re:Public крутятся необычные фильмы. Два фильма по цене одного. Столики, пепельницы, бар, общение… Мы готовим фирменный глинтвейн. Сейчас я этим живу, ну и, конечно, группой…
Комментариев нет:
Отправить комментарий